Интервью Музею Эрарта

В самом названии вашего проекта есть популярное сегодня слово «токсичность». Насколько оно применимо к вам?

Я всегда ощущал, что мир людей токсичен, и он разъедает меня, а воспринимаемый мир, как известно, является отражением нас самих и значит, токсичен я сам. Впрочем, едва ли эта догадка полностью ощелачивает реальность, подозреваю, что дело не только во мне…

Сегодня много говорят об атомизации общества – расщеплении устойчивых социальных связей и разобщении. Ваша работа выглядит как идеальная визуализация этого процесса – из общего корня прорастают отдельные, кричащие головы. Приветствуете ли вы этот процесс?

Подобная интерпретация моей работы близка к попаданию и вполне отражает происходящее, но всё же она не совсем точна. Действительно, эта биоморфная пещеристая слоистая субстанция, похожая на абстрактные корневища, суть природное начало, в самом верхнем слое которого зародилась и развилась человеческая популяция. В своём современном виде я бы назвал её человеческим веществом, эту кипящую биомассу, утратившую все былые связи с природным естеством. Внутри вещества уже невозможно вычленить настоящих персонажей от вымышленных образов, героев кинофильмов и маркетинговых фантомов. Все мыслимые понятийные, духовные, национальные и даже физические границы подверглись размыванию, внутривидовые и общественные связи оборваны, что, в свою очередь, нивелировало самоценность личности. Осталось лишь безудержное самомнение каждого кричащего пикселя этого единого управляемого вещества, стекающего куда-то прочь в своей глобалистской утопии, словно кожа мёртвого гиппопотама, сползающая с его скелета и бивней.

Как вы относитесь к термину Антропоцен? Не преувеличивает ли человек свое влияние на мир? Действительно ли он несет ответственность за глобальное потепление?

Довольно большую часть моего творчества занимает цикл работ «Токсикоз антропоцентризма», к которому относится и представленная скульптура. Однако меньше всего мне хотелось бы влипать в обличительство социальных механизмов и морализаторство. Можно сказать, что я занимаюсь созерцанием своеобразной красоты химических процессов, выдерживая остранённость исследователя. Да, мир летит в бездну, но я лечу с ним внутри своей лаборатории, изучаю образцы и собираю данные.

Многие ваши работы имеют обратную связь, то есть взаимодействуют с человеком. Например – «модель биполярной активности» из собрания музея Эрарта. Внимание вопрос... Мы одни во вселенной? Ищут ли с нами контакт более развитые существа?

Мы одни во вселенной собственного безумия и слепоты, а так да, мир наполнен до краёв. Но дело в том, что мы переживаем болезненный процесс трансформации, эволюционируя в теле обезьяны, которое, конечно, покинем. Ген рассудочности, внедрённый когда-то внеземным существом, ещё вызревает в нас, но процесс уже ускоряется. Ещё потренируемся на «модели биполярной активности» и отправимся к звёздам…

Считаете ли вы себя художником? Волнуют ли вас вопросы формообразования?

Я персонаж, захваченный художником почти полностью. Являясь его биологическим инструментом и от его лица, отвечаю на эти вопросы. Проблема формообразования не стоит и не беспокоит, я просто вытаскиваю из себя материальные проекции образов, которые пока не заканчиваются…

Работы цикла берут начало из более раннего проекта Палео-Гео-Морфология. Большая серия палеогеоморфологических кернов повествовала о спрессованном в толще грунта послойном развитии цивилизации. Гумусным телом скульптур-кернов служили многочисленные артефакты человеческой деятельности, перемежающиеся с телами самих людей, вросших в формируемые ими картины материального и вымышленного мира.

Новая серия скульптур и рельефов, это более внимательное и проработанное детально размышление о природе человеческой популяции и её экзистенциальной устремлённости. Совершенно очевидно, что как вид биологических организмов мы эволюционируем, но изменения затрагивают именно сознание, а не физические оболочки. Это вполне закономерно и запрограммировано в тот самый момент вакцинации внеземной рассудочностью биологического вместилища под названием обезьяна. В настоящий момент мы на излёте промежуточной стадии, завершение которой ознаменуется необратимой мутацией именно физического тела и полным отказом от него. Штамм рассудка вызревает в нас, подавляя все сопутствующие биологическому телу инстинкты, эмоции, страхи и переживания. Вместе с этим из нас уходят и многие ещё недавно будоражащие и потрясающие наши сознания понятия, такие как божественная сущность, дух, судьба и т.д. Мы сливаемся в единую пока ещё биологическую массу, в цельное человеческое вещество, своеобразную мыслящую энергию, чужеродную всему живому на этой планете. Параллельно, человек, как отдельная личностная единица утрачивает свою значимость и самостоятельность.

Дмитрий Каварга