В Западной Европе мы пытаемся максимально упорядочить действительность. Все должно быть помещено в отдельную «капсулу». Вокруг каждого автомобиля мы чертим линию, для каждого велосипеда у нас есть стойка. У каждого квадратного метра есть своя собственная функция: мы говорим, где жить людям, где быть лесам, промышленным зонам и сельскохозяйственным областям. При этом нами не предполагается никаких свободных мест без предназначения. Мы полагаем, что «упорядочивание» поможет нам управлять действительностью. Мы ставим подписи, лейблы, подсчитываем рэйтинги. При этом, стремясь к тотальному контролю, мы уничтожаем сложность, присущую реальности. Реальность намного более интересна, и красота является хаотичной.

В нашем, западном, обществе все в чрезвычайном порядке и все крайне отрегулировано. Отчасти это так из-за высокой плотности населения и небольшой территории. В России большие пространства, и как следствие этого возникающее там чувство свободы. В России парки – то, что у нас называют рощами, рощи то, что у нас называют лесами, и российские леса, что западные люди называют бесконечностью. Русские не ставят свой автомобиль между линиями, чтобы припарковаться, они ставят автомобиль, туда, где есть место. Путешествие в Россию – это бегство из клетки и конфронтации с неконтролируемым. Россия полна физически свободных мест, в дальнейшем способных преобразовываться в ментально свободные пространства. В России никто не будет пытаться сделать отдельное правило для «исключения из правил» квадратного метра, который отличается от других и из-за этого нуждается в отдельном контроле. Россия является слишком большой к упаковыванию каждой детали и, поэтому, там невозможно все закапсулировать. Россия лучше приспособлена принять свою судьбу, предназначенную ей жизнью.

Возможность сбежать из западного тотального упорядовачивания реальности – это искусство. Художники, участвующие в выставке “Свободные места” принимают и адаптируют естественный хаос в своих работах. Создание искусства является одновременно процессом провокации и принятия. Известная бельгийская художница Elly Stik представила Marsel Duchamps, как жениха и невесту одновременно. Художник , как мужчина и женщина: действует и принимает одновременно.

Cамое интересное, самое важное это то, что проявляется независимо от нас, вне нашего контроля и дает начало новой жизни, созданной нами художественной работе. Крайне важно понимать это и принимать новое, как подарок. Этот процесс можно сравнить с рождением ребенка. Мы не можем предсказать, кем этот ребенок станет и вынуждены смириться с этим, но в тоже время мы должны попытаться сделать из него хорошего человека. В искусстве тоже: мы должны найти баланс между тем, что произошло и нашим воздействием на это. Неожиданные вещи происходят, мы принимаем их, и пытаемся найти на них ответ. Здесь нет никаких правил, потому что каждая ситуация отличается от предыдущей и требует нового решения.

Если мы возьмем бульдозер и разрушим старое здание, чтобы построить новое , под полным контролем, мы получим новое здание, но это будет строительство без души. Строя новое, не принимая прошлое, мы только разрушаем историю и создаем барьеры. Если мы ремонтируем здание, мы принимаем его прошлое и даем прошлому свободу. Мы создаем путь к прошлому, но также и к будущему, к неизвестному, к открытому пространству без пределов. И это то, что, собственно и есть искусство, это путь в вечность и сложность. Это игра, чтобы стать свободным.





Художники, принимающие участие в этой выставке, находятся все под влиянием идеи - не доминирования над полным процессом. Своими работами они подчеркивают красоту естественного процесса. В случае художника Дмитрий Каварга (RU) зрители, оказываются вовлечеными в творческий процесс создания его скульптуры «Объет 3 из цикла “Несформированные замыслы”. Передавая свое тепло руками, зритель имеет возможность пробудить спящий объект в колбе. Объект оживает. Лишая объект человеческого тепла, зритель вынуждает его снова заснуть. Суть в ощущении предчувствия рождения артобъекта, в его совынашивании с художником...

Для создания своих скульптур Annouk Thys (BE) использует грунт, траву, глину, также и человеческий мусор, который буквально «ловит ее и заставляет его использовать». Следующий этап создания: художница объединяет весь этот случайно найденный материал, но уже в чистом галерейном пространстве. В процессе создания своих работ Annouk так же использует раствор жидкой керамики, который живет свой собственной жизнью на остальной части скульптуры. Отличие процесса создания скульптуры Annouk от процесса создания классической скульптуры заключается в том, что в данном случае художница не может полностью управлять ситуацией. Ее задача в процессе создания - быть активной и пассивной одновременно, повиноваться правилам материала и в тоже время - весьти борьбу против него.

Впервые перформанс “Хочу Тебя Закопать” был показан в галерее Гельмана, в Киеве, в 2004г. Спустя 7 лет Бегальская (RU) повторит перформанс в Москве. Художница использует тот же авангардистский жест- забрасывание видеопроекции грязью до полного исчезновения, но в этот раз, выступая против реальности, которая окружает ее здесь и сейчас: капитализма, олицетворяемого олигархами и расового и национального неравенства, разжигаемого русскими националистами. Совершая свой метафизический бунт, художница пытается вызвать «Абсолютное Ничто», возникающее в «Черном квадрате» Малевича, веря в «искусственное солнце новой культуры», взошедшее после наступления мистической ночи.

Kак Annouk Thys у нее есть абсурдная борьба с действительностью, борьба, которую она не может выиграть. Сильное и грубое действие маленькой женщины, использующей, как орудие борьбы, лопату и грунт, которая слишком тяжела, походит на Давида, борющегося против Голиафа. Грунт покрывает изображение видео, разбрызгивается, оседает на проекционном экране, и в конце концов находит свое заключительное предназначение на земле.

Безжалостный и резкий взгляд на повседневную жизнь раскрывает и Maaike Leyn (BE) в своем проекте «Черное ухо» . Во время работы над проектом Maaike пошла в приют для бездомных собак, где собаки живут в клетках, пока не найдтся кто-то, кто захочет стать их новым владельцем, или пока они не получат смертельную инъекцию. Это - небольшое здание в середине парка, из которого раздаются визги и просьбы собак выпустить их на свободу. В течение дня можно пойти в приют и сделать собаку счастливой – взять ее с собой на прогулку в парк. После прогулки собаку опять помещают в зловонную и маленькую клетку. Приют для собак - символ общества, которое пытается сажать в клетку все, чтобы защитить жизнь. К сожалению, потери этой защиты жизни - свобода и красота. Московские уличные собаки не получают еды или медицинского обслуживания, но имеют неоспоримую ценность свободной жизнени. Раскрытая Leyn тема собак соответствует ее рисункам, выражающих своей экспрессивностью угрозу, свободу, но также и притеснение. Рисунок - это постоянная борьба между повиновением правилам классического ремесла и попыткой избежать их. На своих рисунках художница трансформирует уличных собак в диких, сильных зверей, что дает возможность сбежать художнику и собакам из их реальности.


Столь же меланхоличны, как и рисунки Maaike Leyn - фотографии России Debby Huysmans (BE). Debby очарована забытыми местами, оставленными позади, которые никто не замечает. Ничего особенного кажется не происходит и изображения полны тишины. Поскольку никто не заботится об этих их местах, там нет никаких изменений, и прошлое становится видимый. Huysmans любит обширность России, кажется, что нет границ на горизонте, предел - только небо. Герои ее фотографий люди, которые мечтают о спасении, но как птицы с обрезанными крыльями не могут улететь. Они могут только видеть будущее во сне. У них нет дороги к реализации их мечты.

Созерцая горизонты

О возвышенном
Проект бельгийских и российских художников возник как диалог о формах развития искусства на почве той специфики, которую представляет для европейцев российский менталитет. В манифесте, написанном к выставке, бельгийские художницы описывают, как западная ментальность, структурирующая повседневность небольших европейских государств, утрачивает логику на безграничных просторах России.

Романтизируя неустроенность российского быта, они находят на каждом шагу проявления Природы, которые противопоставляются тотальному порядку, производимому европейским Разумом. Через «природное» же художницы трактуют задачу искусства. Искусство – это синтез того, что возникает само по себе, вне логики и рациональности, это как акт рождения, и задача художника лишь постараться улучшить, то, что уже возникло само собой. Для бельгийских художниц, так определяющих функцию искусства, российские не тронутые просторы становятся почвой вдохновения, тем иным, где нарушаются законы пространства безграничностью и неопределенностью. Россия представляет пространство вдохновения, возможность созерцания и действия. В манифесте разрабатывается вектор авангардного стремления преодолеть границы культуры и выйти в реальное (понимание как природное). В художественной программе проекта обнаруживаются следы различных культурологических, эстетических и критических дискурсов, разрабатываемых современным искусством. Вместе их соединяет утопическо-романтический пафосом нового строительства культуры. Авангард начала прошлого века, связан с машинизацией сознания, индустриальным подъемом и программой построить новый мир, разрушив прежний до основания. Художники начала 21 века выстраивают утопию с учетом гендерного дискурса в стремлении сохранить баланс между постиндустриальной цивилизацией и естественно-природным в человеке, занимая критическую позицию по отношению к научно-техническому прогрессу (капитализм) и романтизируя природное (человек). И Россия как пространство свободное от западного Разума оказывается для художников одновременно и экспериментальной лабораторией и объектом эксперимента. Результаты этой экспериментальной работы должны стать основой для построения новой утопии.




О геополитическом
Предложенный бельгийскими художницами взгляд на Россию во многом совпадает с определением российского менталитета, высказанным еще в 19 веке поэтом Федором Тютчевым: «умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Этот сюжет национальной самобытности до сих пор продолжает оставаться предметом гордости великорусов, основой национальной идеи и с другой стороны является частью священного ужаса Запада перед иррациональностью России. В постсоветской России он является ключевым в вопросах формирования национальной идентичности и поныне утверждение имперской идеи в первую очередь опирается на безграничность российских просторов.

Выставка «Свободные пространства» балансирует между метафизикой и политикой. Эстетическое и политическое неразделимы и объединяют различные языки искусства от документальной фотографии до абстрактных субстанций. Геополитическое пространство невозможно исключить. О нем в перформансе Вики Бегальской «Я хочу тебя закопать», в котором видео транслирует документальные кадры националистических демонстраций, происходивших в Москве. Обнаруживается конфликт двух реализмов: невыносимой реальности националистического движения в современной России и абсолютной реальности супрематизма Малевича. Интересна игра с личностными местоимениями «я» и «ты». Если под «я» вполне определенно действует художница, забрасывая изображение грязью, то обращение «ты» относится вероятнее всего к Родине, России (такое обращение очень характерно для патриотической лирики). Имперская тема присутствует и в фото сериях Дебби Ньюсманс сделанных в Сибири и Москве. В серии «Сибирь» - созерцание колоссальных просторов, их первозданной красоты и величественной гармонии сопряжено с присутствием в кадре людей. Они забыты, оставлены цивилизацией в безвременье и бескрайности российских просторов. Внутренняя колонизация, как пишет В. Подорога, создавая «чистые пространства» не предполагает внимания к повседневному быту людей, она «оставалась самоцелью государственного разума, расширяющего свои границы, т.е. определялась абстрактными стратегическими механизмами такого типа функционирования власти». Другая сторона разделения между центром и периферией в современной России – наплыв приезжих рабочих в метрополию. Кучки испуганных гастрабайтеров на улиц Москвы – современный образ строителей в России.




О диалоге
В период перестройки, когда российское искусство только входило на международную арт сцену после падения железного занавеса, теоретик московской концептуальной школы Борис Гройс дал характеристику пространственных отношений между Западом и Россией в тексте «Россия как подсознание Запада». Гройс пишет, анализируя взгляды русского мыслителя Чаадаева, который открыл тему России в отечественной философии, что «Россия не есть область субъективного, не есть субъект, сознание. Пространство России есть пространство утраты пространства, утраты пространственной определенности, индивидуальности».

Православная соборность, лежащая в основе этой трактовки формирует пространство вне европейского Разума. По мнению Гройса Россия открывает «внешнее» сознанию пространство, откуда оказывается видна скрытая механика разума. Возможно, эта интерпретация еще проистекает из парадигмы биполярного мира, выстраивая модель диалога, в которой Россия занимает место психоаналитика. Процессы глобализации и вестернизации, происходящие последние двадцать лет, изменили позиции и Россия, вставшая на путь модернизации, оказывается в положении пациента. В этой ситуации психоанализ осуществляется как осознание подсознательного, то есть колонизация. Тем не менее, для западных участниц выставки «Свободные пространства» Майке Лейн и Аннук Тис Россия оказывается интересна как пространство, воплощающее то, что уже является предметом их профессионального интереса: деконструкция Разума, в современном западном искусстве имеет долгую традицию. В этой парадигме развиваются практики инсталлирования Аннук Тис. Художница работает с различными материалами, ее в первую очередь интересует «первичные структуры», фактура, поверхность.

Но минимализм, объективирующий в конструкции абстрактного сознания, лишь на первый взгляд напоминают ее инсталляции. Как и другие ее работы представленная на выставке «Воспоминание о беспокойном призраке (?)» - результат интуитивного формообразования. Инсталляции художницы не застывшие структуры, они подвижны и главное в них – движение, текучесть растворов, взаимодействие различных материалов. Объект формируется в процессе его инсталлирования в экспозиционном пространстве и после выставки разбирается. Перед нами не застывшая, а во многом случайно возникшая форма. Это особого рода красота, основанная не на математической выверенности пропорций, но на спонтанности и недолговечности. Аннук Тис интересуют ощущения зрителя, ее задача избежать каких-либо значений, символов, знаков и достигнуть полного погружения в созерцание-ощущение жизни материала.



Проект Майке Лейн «Черное ухо» метафоричен на уровне сюжета: клетка для бездомных собак в городском парке(возможно образ модернистской решетки). С одной стороны подобная забота о животных - верх гуманизма, собак кормят, дают им приют, добрые жители города могут выгуливать их при случае. Но художница ставит вопрос: не является ли эта забота проявлением антропоцентризма, переносом закономерностей общества контроля и надзора на животный мир, стремлением подчинить и упорядочить жизнь животных? Художница как бы показывает изнанку гуманизма и неслучайно она использует обратную сторону загрунтованного холста. На ее рисунках порабощенные цивилизацией собаки преображаются. Экспрессивные линии создают дикий и свободный образ животных. Художница выстраивает свою субъективность, проецируя этот сюжет на творческий процесс, стремясь преодолеть сдерживающие самовыражение законы классического рисунка. Но настаивая на субъективности, Майка Лейн проводит границу, разделяющую животное и человеческое, Природу и Разум внутри собственной личности.



Российский художник Дмитрий Каварга соединяет в своих инсталляциях некие субстанции и конструкции. В его работах нет того что гуманистическая традиция определяет как Природа, это физический мир, который уже ундустриализирован. Эпическая по своему характеру картина мира, где соединяются представления о микро и макро процессах, состоит из химических элементов и бесформенных материй, молекулярных конструкций и утопической архитектоники. Эффектные объекты и инсталляции поражают воображение, перед нами модели, демонстрирующие достижения науки. Дышащая от прикосновения человеческих рук субстанция в колбе, инсталляции, вступающие в дифференцированный контакт с полушариями мозга – взаимодействие зрителя и объекта происходит на досубъективном уровне. И природа и Человек расщепляются в процессе научного эксперимента, который давно преодолел границы лаборатории и стал реальностью.

Диалог европейских и российских художников, результатом которого стала выставка «Свободные пространства» демонстрирует довольно разные, иногда противоположные друг другу позиции. Тем не менее, все они в целом отражают противоречия, характерные для современной глобальной картины мира, где размыты центр и периферия.